|
| |
Отрывки из Дневника Долли - 1835 год
С. Мрочковская-Балашова
1 марта. Четыре дня назад мы получили известие, что Император Франц тяжело болен. 24 часа спустя специальный курьер, посланный в первый день его болезни, возвратился успокоить нас, что опасность миновала, а 15 часов
спустя другой вестовой сообщил, что мы потеряли нашего старого почтенного Государя! Не могу выразить боли, испытанной нами. Особенно
Фикельмоном, который всю свою жизнь служил Императору Францу, любил от души,
уважал и был осыпан его милостями — несомненным свидетельством доброты и доверия с его стороны! Слезы, всеобщая скорбь и ужасное
потрясение, которое произвела эта смерть на всю Европу, — величайший апофеоз этому Нестору королей1. В течение 43 лет своего правления он получал одни лишь благословения своего народа и имел огромную духовную власть над всей Европой! Император Николай, который сильно привязался к нему
во время встречи в Мюнхенгреце, оплакивает его, как родного отца! Не нахожу слов передать, сколько добрых чувств, благородных и поистине возвышенных порывов проявил Император Николай в сих скорбных обстоятельствах! В этой
необыкновенной душе сочетаются сила, энергия, чувствительность и чистота чувств, совершенно замечательная! Он отправил
Орлова2 к Императору Фердинанду I 3, чтобы незамедлительно закрепить
политический союз, связующий две империи. Из Вены нам сообщили интересные подробности. Глубока и велика скорбь всей Австрии; нет сердца, которое бы не оплакивало самого лучшего и самого справедливого Отца австрийцев!
До последнего дыхания Император Франц сохранял здравый рассудок. Сначала он долго беседовал со своим сыном, затем попросил пригласить все свое многочисленное семейство, увещевая всех хранить единство и
согласие, а
его последние слова были обращены к маленькому эрцгерцогу, сыну эрцгерцога Франца Карла4. Он посадил
ребенка к себе на кровать и, положив ему на голову свою почтенную руку, сказал: «Sei du auch brav!»5.
Император Фердинанд взошел на трон в благоприятный для себя час, поскольку народ Вены, опасаясь, что его сместят в пользу брата6, пребывал в
беспокойстве и возбуждении. И утихомирился лишь после
того, как оповестили, что король Венгрии7 провозглашается императором. Эта народная справедливость по отношению к принцу, который до той поры был известен как человек, малоспособный управлять страной,
робкий, словно ребенок, хотя ему и 43 года, с неразвитым умом, болезненный и слабовольный, является, в сущности, следствием долгого царствования, всегда опиравшегося на законность и, вероятно, развившего в нынешнем
поколении подобное чувство! Впрочем, новый Император начал свое правление с акта, весьма примечательного для эпохи, в которой мы живем. Он освободил партикулярных чиновников всех степеней и классов от
обязательной присяги, полагаясь на их прежнюю преданность и верность монарху!
26 апреля. Один за другим к нам прибывали вестовые ― сначала венгр по имени Дерченай, вслед за ним
молодой Кондриовский с известием о смерти Императора Франца и, наконец, князь
Карл Лихтенштейн8 с официальным
донесением Императору Николаю об этой кончине; последнего сопровождал граф Филипп Стадион9. В первые дни траура мы не выезжали в свет и не принимали,
проводя время в компании этих господ. Дерченай умен и очень душевен. Он считается человеком высшего круга, больше благодаря уму и суждениям и значительно меньше — по светским навыкам. Кондриовский — весьма добрый малый,
который прежде в течение нескольких лет был моряком, много путешествовал, побывал в Египте, Марокко, Греции; он достаточно умен, чтобы подмечать увиденное, но также из второстепенной среды. Зато Лихтенштейн по своим
манерам — абсолютный вельможа, но, пожалуй, менее умен. Полагаю, что даже не очень образован, но такую изысканность внешнего вида можно приобрести только в высшем обществе. Он утончен, тактичен, очаровательно весел, с
типичной для военного прямотой, смеется так заразительно, что невозможно самому удержаться от смеха. Император Николай принял его со всей добротой и любезной доброжелательностью, до такой степени неподражаемой и
столь пленительной, что никто не смог бы устоять перед его чарами и обаянием. Граф Стадион недавно стал членом Тевтонского ордена, у него довольно красивое и очень благородное лицо, впрочем, весьма холодная
внешность, он невероятно флегматичен, но ко всему относится с некоей добротой и душевностью. На Святой неделе я дважды водила его в Шереметевскую церковь, чтобы он получил представление о
православной службе, такой
красивой, такой торжественной. Там он познакомился с Андреем Муравьевым10, экзальтированным и романтичным, похожим на святого, у которого при виде этого высокого, молодого, красивого и так благоговейно
молящегося мужчины, к тому же рыцаря Тевтонского ордена, сразу же разыгралось воображение. А так как Андрей Муравьев умеет быстро и пылко влюбляться, он докучал ему в течение нескольких дней знаками своей любви, продолжая
видеть в Стадионе одно необыкновенное существо! Увы! Как же велико было его удивление и разочарование, когда, узнав того ближе, он открыл в нем трезвого, холодного человека, едва ли не с сожалением взирающего на него
как на экзальтированного фанатика! Это маленькое приключение позабавило нас! К Андрею Муравьеву общество относится по-разному, одни — в основном котерия11 набожных женщин — называют его молодым святым,
другие упрекают в фанатизме, третьи — в лицемерии, он то превозносится до небес, то осмеивается, но, в сущности, как мне кажется, его никто не знает. Он питает ко мне дружеские чувства, иногда мы видимся с ним наедине
в моем кабинете, и я сужу о нем иначе. Он очень молод, у него искренне благочестивое сердце, умен, образован, оставил армию после Турецкой войны, чтобы совершить путешествие в Иерусалим, которое для его набожной души было
истинным паломничеством. После возвращения монахи и архиепископы воспринимали его как своего последователя; он окружен богомольцами, и их фимиам до такой степени вскружил ему голову, что тщеславие и суета
разрослись в нем непомерно. Попади он в нормальное окружение из честных людей и благоразумных приятелей, то, в конечном счете, стал бы хорошим, благочестивым христианином, ревностным, но простым и естественным.
Я желаю ему добра, потому что нахожу в нем прочную основу для добрых и благородных качеств.
После Пасхи побывали в театре и дали несколько больших обедов в честь Лихтенштейна. Между тем решен вопрос о нашей поездке
в Вену. Орлов вернулся оттуда довольным и рассказывал трогательные вещи об Императоре Фердинанде. Двор отбыл в Москву. Катрин — слава Богу! — осталась!
1 мая. В воскресенье, 28 апреля, Натали и Панин поженились; свадьба была блистательно красивой; много гостей с той и другой стороны.
Сначала состоялась православная церемония в церкви Сената, а затем вторая —
в лютеранской церкви12. Потом мы отправились к молодоженам продолжать торжество. Натали была в безукоризненном туалете, красивая, очень взволнованная; глубоко воспринимая всю серьезность происходящего,
все же не могла скрыть радости, потому что любит Панина. Благослови их Господи и
ниспошли им счастье! На другой день она приехала ко мне. Я была у нее посаженой
матерью, а Пьер Пален13 — посаженым отцом.
Он назначен послом в Париж на место Поццо ди Борго14. Лихтенштейн уехал в Вену 26-го. <...>
Мы уезжаем через три дня15. Сердце болезненно и тревожно сжимается от предстоящей разлуки с Maman!
Отбыли из Петербурга 4 мая в 10 часов утра. Лили Захаржевская, Брей, Дерченай, Кассати посадили нас в карету. Аннет, Поль и Теофил Толстые, Николет, Кайзерфельд, Угарт, Лихман провожали до Стрельны, Гогенлоэ до Кашково;
там мы пообедали с Грегуаром Скарятиным, который уже на марше в Калиш, где отряды гвардейцев будут стоять лагерем до августа. Maman с Катрин доехали с нами до Риги. По плохим дорогам и при отвратительной погоде добрались
мы туда в среду вечером. Я провела с Maman весь день в четверг; имела
удовольствие свидеться с Лили Мальцан16, затем с мадам Рокассовской17 и Жоржем Мейендорфом.18. Стакельберг19 взял нас на свое попечение. В пятницу, 10-го, с
живой мукой и большой печалью распростилась с Maman и Катрин! Обедали в Митаве, где видели Гана20 и генерала
Нейдгардта21.
Оттуда двое суток добирались до Ковно, куда прибыли в воскресенье, 12-го, рано утром; красивый край, где уже началась весна.
Примечания и комментарии
1 Нестор — мифологический царь Пилоса, один из участников Троянской войны, в «Илиаде» изображен старцем, который славился мудростью и житейским опытом.
2 Граф Алексей Федорович Орлов – генерал от инфантерии, выполнявший дипломатич. поручения Николая I. О нем уже шла речь выше.
3 Фердинанд д’Эсте, Фердинанд I старший сын Марии Терезии Бурбон–Неаполитанской (1772—1807) — был женат на Сардинской принц. Анне Марии Каролине, австр. император (1835—1848), отрекшийся от престола
после революции 1848 в пользу племянника Франца Иосифа.
4 Франц Иосиф (1830—1916) –сын эрцгерцога Франца Карла, будущий (с 1848) имп. Австрии.
5 «Будь и ты молодцом!» (нем.).
6 Эрцгерцог Франц Карл (1802—1878), брат Фердинанда.
7 Фердинанд при Франце I был не королем, а палатином (наместником короля) Венгрии.
8 Кн. Карл Иоганн Непомук Лихтенштейн ― брат Фридриха (Фрица) Лихтенштейна.
9 Филипп Стадион, гр. — сын австр. дипломата, посланника в Стокгольме, Лондоне, Берлине и Петербурге (1798—1806), мин-ра иностр. дел (1806—1809), с 1814 мин-ра финансов гр. Иоганна Филиппа
Стадиона (1763—1824). Долли встречалась с младшим Стадионом в Вене до приезда в Петербург и во время поездки в Австрию в 1835.
10 Андрей Николаевич Муравьев (1806—1874) — чиновник Азиатского деп-та Мва иностр. дел, в 1833—1836 занимал обер-прокурорский стол Святейшего Синода, с 1836 камергер, впосл. дейст. статск. советник;
поэт, писатель, автор книг духовного содержания, член Росс. Академии. Оставил воспоминания о Пушкине и др. рус. писателях, брат Николая Николаевича Муравьева (1794—1866), причастного к декабристскому движению, генерал-майора,
впосл. наместника Кавказа, члена Гос. совета.
11 Котерия — устар. от фр. cоterie — группа лиц, связанных частными интересами, кружок, клика.
12 Одна из лютеранских церквей — Св. Петра находилась на Невском проспекте 25-27 (ныне Невский пр. 22-24). Другая — Св. Екатерины на Васильевском о-ве, но, вероятно, венчание состоялось в первой.
13 Матвей Иванович фон Пален, губернатор Прибалтийского края (1829 –1845).
14 Карл Андрей (Карл Осипович) Поццо ди Борго гр. (1768—1842) — корсиканец, извест. дипломат, в 1789—1791 представитель Корсики во фр. Учредительном собрании, в 1794 президент Гос. совета Корсики; как
роялист в 1796 бежал из страны, сначала в Вену, затем в Лондон, был ярым врагом Наполеона и сторонником реставрации Бурбонов во Франции; в 1805—1807 на рус. службе, выполнял дипломат. поручения в Вене, Неаполе,
Константинополе, после Тильзитского мира вышел в отставку и уехал из России. В 1812 снова приглашен имп. Александром в Петербург, автор прокламации (1813) против Наполеона, с 1814 генерал-адъютант, позд. генерал
от инфантерии, в 1814—1835 рус. посланник (с 1821 посол) в Париже, в 1815 был представителем России на Венском конгрессе и на всех конгрессах Священного союза; с 1825 граф, в 1834 статск. советник, в 1835—1839 посол в
Лондоне.
15 Впервые за 6 лет пребывания в Петербурге австрийский посол получил отпуск, который провел в супругой в Австрии.
16 Лили Мальцан – венская приятельница Долли.
17 Прасковья Рокоссовская, урожд. Будберг (1812–1839) – жена российск. генерала Платона Ивановича Рокассовского (1797–1869), генерала от инфантерии, с 1848 финлянд. генерал-губернатора, позд. члена
Гос. совета, барона Великого княжества Финляндского.
18 Барон Егор Федорович Мейендорф.
19 Стакельберг — муж покойной Адель Стакельберг.
20 Ган Павел Васильевич ( 1793–1862) – в 1825 губернатор Курляндской губ. и в 1828 – Лифляндской губернии.
21 Возможно, Александр Иванович Нейдгардт 2–й (1784–1845) – генерал от инфантерии, в 1841 моск. генерал-губернатор
|
|
|
|
|
