| 1 СУДЬЯ |
Барона Луи ван Геккерена, голландского посланника в России, я вызываю.
|
| ( На авансцену выходит Геккерен) |
| 1 СУДЬЯ |
Поклянитесь правду говорить! |
| ГЕККЕРЕН |
Клянусь! |
| 1 СУДЬЯ |
Вы получали от Дантеса оглашенную сейчас судьей записку? |
| ГЕККЕРЕН |
Получал. И поступил согласно просьбе сына.
|
За занавесом с помощью пантомимы разыгрывается сцена на балу у Фикельмонов 1 ноября 1836 г. Артисты мимоса – в масках-домино – представляют разговор Геккерена с Натали: он вновь убеждает ее оставить мужа, она гневно отвергает; он угрожает отправить ее мужу письма, разоблачающие ее поведение; Натали испугана, мечется, и наконец покорно склоняет голову – Геккерен вырвал у нее согласие на новую неотложную встречу с Дантесом, что и состоялась на другое утро 2 ноября. Но она не принесла желанной цели – Натали осталась непреклонной. Это последнее свидание и стало событием, «ознаменовавшим перелом во всей этой истории».
Прожектор вновь высвечивает судей и Геккерена.
|
| ГЕККЕРЕН |
(обращаясь к 1 судье) Ваша честь, считаю своим долгом поведать о письме своем к министру иностранных дел и канцлеру России графу Нессельроде. Апелляцию свою ему послал я после смерти Пушкина, когда сын Жорж был под арестом за участие в дуэли. |
| 2 СУДЬЯ |
(иронично) Любопытно послушать, что написали в письме этом! |
| ГЕККЕРЕН |
Я признался Нессельроде, что в разговорах с Пушкиной весьма был откровенен в выраженьях, которые должны бы не только оскорбить ее, но также ей открыть глаза на истинную суть вещей… по-крайней мере, я надеялся на это. |
| 2 СУДЬЯ |
(философски) Коварство и Любовь. Стары, как мир! (к 1 судье) Ваша честь, позвольте допросить важнейших свидетелей по делу – Карамзиных...
|
| Геккерен отходит в сторону. Открывается занавес. За рамкой картины – гостиная Карамзиных, круглый стол, самовар. Присутствующие начинают двигаться. Сонечка Карамзина (известная своим злословием и любовью к сплетням) разливает чай, подает тартинки. Здесь же жена Карамзина Екатерина Андреевна, ее сын Александр Карамзин. Среди гостей – Вяземский, Вяземская. Все обсуждают смерть Пушкина.
|
| 2 СУДЬЯ |
Представляю завсегда́таев кружка Карамзиных (называемые кланяются): Екатерина Андреевна – хозяйка дома, вдова историографа Карамзина; Софья Николаевна – дочь от брака первого его с Протасовой Елизаветой. Александр Николаевич Карамзин – сын от второго брака отца с хозяйкой дома. Остальных вы знаете уже – князь Вяземский с княгиней Верой. |
| КАРАМЗИН |
Помните, что в октябре 36-го Дантес был болен грудью и на глазах худел? |
| ВЯЗЕМСКИЙ |
(желчно) Александр, прошу, не повторяйте байки Геккерена. На самом деле у его «сыночка» был сифилис! |
| КАРАМЗИН |
Это только ваше предположенье, князь. А с достоверностью никто не знает. |
| ВЯЗЕМСКИЙ |
Не мое, а Пушкина – я от него слыхал. Без обиняков он заявил об этом и в своем письме последнем к Геккерену – черновик его в кармане сюртука покойного нашли. Столь оскорбительного свойства оно было, что выхода иного не оставляло Геккеренам, как вызвать на дуэль обидчика. |
| КАРАМЗИНА |
Значит, не Пушкин бросил рукавицу, а Геккерены?! |
| ВЯЗЕМСКИЙ |
Эту роль взял на себя Дантес, защищая честь приемного отца. |
| КАРАМЗИН |
Откуда ведомо вам содержание того письма? |
| ВЯЗЕМСКИЙ |
Жуковский, разбиравший бумаги Пушкина, пересказал его мне. |
| СОФЬЯ |
(с любопытством) Перескажите же и нам его! |
| ВЯЗЕМСКИЙ |
Всё пересказывать не стану. Одну лишь фразу помяну: Подобно бесстыжей старухе, вы подстерегали мою жену по всем углам, чтоб говорить ей о любви бастарда своего – внебрачного или так называемого сына... (Вяземской, поясняя от себя: у нас народ их байстрюками именует), а когда он сифилисом заболел и был должен сидеть дома, вы говорили, будто он умирает от любви к ней... |
| СОФЬЯ |
Как это стало Пушкину известно? Чтоб заявить такое, надо было знать наверняка! |
| ВЯЗЕМСКИЙ |
Должно быть, Пушкин и знал наверняка. |
| КАРАМЗИН |
Старый Геккерен сначала заклинал Наталью Николавну спасти Дантеса. Не видя результатов, стал местию её стращать. Как знаем, он сдержал угрозы – три дня спустя и появились роковые письма... Пушкина во всем призналась мужу. Он тут же послал Дантесу вызов. Дуэль тогда замяли сватовством… |
| КАРАМЗИНА (мать) |
Известие о сватовстве Дантеса к Екатерине Гончаровой нас как громом поразило, сие казалось всем невероятным! |
| СОФЬЯ |
Право дело, потрясены мы были! Дотоль все видели, как увивается Дантес за Натали! И вдруг такой фортель – решил жениться на её сестре чернявой! |
| КАРАМЗИН |
Сестрица Сонюшка права, мы просто не могли прийти в себя от изумленья! Уж не снится ль мне, что наш Дантес решился на такое? – я спрашивал себя. |
| СОФЬЯ |
Мне ж тогда казалось, что Жорж – всего лишь жертва. Каюсь, но мне в ту пору было жаль его. «Бедный Дантес! – терзалась я. – Ведь он не выглядит влюбленным в Катрин!». Мы прекрасно знали, что с ней он флиртовал лишь для отвода глаз... |
| ВЯЗЕМСКАЯ |
Да ведь это Пушкин его заставил жениться на Катрин! |
| ВСЕ (хором) |
Пушкин?! Неужто Пушкин?! Как сумел? |
| ВЯЗЕМСКАЯ |
Получив пасквиль и выслушав признания Наташи, Пушкин, как уж сказано, немедля отправил Дантесу вызов. Утром другого дня Дантес был на дежурстве в полку. Геккерен же, словно б невзначай, письмо то вскрыл и сразу принял меры.
|
| Прожектор освещает Геккерена, который стоит на авансцене. Гости в салоне Карамзиных становятся соучастниками разговора с Геккереном. |
| 1 СУДЬЯ |
Барон Геккерен, верно ль говорит княгиня? |
| ГЕККЕРЕН |
Да, я тотчас распечатал то письмо в предчувствии недобром. |
| 2 СУДЬЯ |
Поступок странный и выдает вас с головой! Отчего ж недобром, коль были вы к пасквилю непричастны?! |
| 1 СУДЬЯ |
Коллега, протестую! Неправомерно замечанье ваше! Продолжайте, господин барон. |
| ГЕККЕРЕН |
Меня терзала мысль, как спасти сына! Одно спасенье видел – броситься к друзьям ревнивца-мужа и их содействия искать. На Невском князь Вяземский мне повстречался. |
| ВЯЗЕМСКАЯ |
(ехидно, со своего места в салоне) Барон сходу запричитал о положенье горестном своем. |
| 1 СУДЬЯ |
Княгиня, вам не давали слова! Князь Вяземский, прошу вас в зал, и восстановим с вашей помощью ту сцену.
|
| Вяземский выходит из рамки на авансцену. Появляются артисты мимоса, сопровождая пантомимой разговор Геккерена и Вяземского. |
| ГЕККЕРЕН |
Князь, кабы знали вы, как я страдаю! Я бескрайно дорожу своим питомцем! Каких трудов мне стоило устроить карьеру Жоржа в Петербурге! |
| ВЯЗЕМСКИЙ |
Да успокойтесь же, барон! И расскажите толком, что случилось? |
| ГЕККЕРЕН |
Ах, князь, ужасная беда случилась! И теперь придется мне расстаться с ним – кто бы из двух другого ни убил, разлука неизбежна. |
| ВЯЗЕМСКИЙ |
О чем вы? Кто кого намерен убивать? |
| ГЕККЕРЕН |
Пушкин – Жоржа! |
| ВЯЗЕМСКИЙ |
Ага, догадываюсь. Значит, Пушкин тоже получил пасквиль? |
| ГЕККЕРЕН |
Не знаю, кто переслал ему… (спохватываясь, что выдал себя с головой)... ну да, некий болван прислал ему шутливое письмо. Он не понял шутки, рассвирепел и вызвал Жоржа на дуэль! Но почему мой сын расплачиваться за проделки негодяя должен?! |
| ВЯЗЕМСКИЙ |
Негодяя говорите?! |
| ГЕККЕРЕН |
Я заклинаю, помогите мне – и убедите Пушкина дать нам недельки две рассрочки для устройства дел... |
| ВЯЗЕМСКИЙ |
(холодно) Боюсь, барон, роль мне эта не по плечу. Знаю Пушкина характер – он не отступится! Придется поискать посредника другого. |
| (приподнимает цилиндр, уходит, возвращаясь в рамку – салон Карамзиных). |
| ВЯЗЕМСКИЙ |
Я тотчас умысел барона разгадал и отказался посредничать ему. |
| КАРАМЗИН |
Какой подлец! Сам кашу заварил, теперь ж пеняет на другого! |
| ВЯЗЕМСКАЯ |
(презрительно) Хитрая лисица! |
| КАРАМЗИН |
Бестия! |
| ВЯЗЕМСКАЯ |
Торгаш! |
| ВЯЗЕМСКИЙ |
Ангел мой, ты выражаешься вульгарно! |
| ВЯЗЕМСКАЯ |
Конечно же, торгаш. Помнишь, перед тем как Петербург покинуть, он в посольском доме, будто в лавке, распродавал свои антики! Не нравится «торгаш», так назову похлеще: БУГР!
(Сонечка стыдливо захихикала).
|
| КАРАМЗИН |
Да что уж церемониться – в самом деле, расплодил он в Петербурге бугрство! И Дантеса сделал бугром. |
| КАРАМЗИНА |
(возмущенно) ́ Что за моветон, Алекс! |
| КАРАМЗИН |
Виноват, maman. Простите меня, дамы. |
| ВЯЗЕМСКИЙ |
(продолжает прерванный рассказ) Позже я узнал, что тотчас Геккерен отправился к Жуковскому – сумел каналья разжалобить его. Не знаю как, но к Пушкину наш Душенька Жуковский нашел подход и убедил, чтоб подождал с дуэлью недельки две. Тот даже согласился вызов взять обратно, однако взамен потребовал, чтобы Дантес женился на Катрин. |
| ВЯЗЕМСКАЯ |
Совсем недурно улаживалось дело: теперь стреляться вроде нет причины, а в городе могли понять, что женится из трусости французик. Когда же в первой половине генваря сыграли свадьбу, все успокоились, наивно полагая, что тревога миновала...
|
| (Занавес закрывается. Действие переносится на авансцену) |
| 2 СУДЬЯ |
(просматривая бумаги) Барон Геккерен, расследование установило, что следы пасквильного диплома к вам в дом ведут. Известно, что вы вернувшись в мае 36-го в Петербург, с собою привезли из-за границы подобные дипломы. Князь Трубецкой на склоне лет поведал, что шалуны из молодежи их рассылали в адрес петербургских рогоносцев. Пасквиль, что Пушкин получил, был схож по смыслу с одним из тех дипломов чужеземных – изменены лишь были имена. |
| ГЕККЕРЕН |
(обдумывает ответ, потом с наигранной беззаботностью) Ах, те шутливые дипломы... верно, были в моде в пору карнавалов венских. Ради забавы венцы друг друга награждали ими. Никто не воспринимал их как обиду. Веселиться и шутить умеют в Вене! В чопорной России неладно с юмором! Но, пардон, то не моя вина, а беда русских! |
| 1 СУДЬЯ |
Значит, вы признаете, что распространяли их по Петербургу? |
| ГЕККЕРЕН |
Я?!! Нет, увольте! Несовместимо сие с достоинством моим! Но повторяю, невинной шалостью дипломы эти были! |
| 2 СУДЬЯ |
Невинной?! Ее цена – жизнь Пушкина! На основании полученных свидетельств предлагаю реконструировать события двух дней последних перед роковым 4-ым ноябрем.
|
| Занавес открывается. За рамкой картины – сцена в доме нидерландского посланника. Геккерен и Полетика напутствуют Дантеса, который собирается на последнее свидание с Пушкиной – 2 ноября. |
| ПОЛЕТИКА |
Не волнуйся, Жорж! Я верю, что ты сумеешь запугать глупышку эту. Она до смерти мавра ревности боится |
| ДАНТЕС |
Ты плохо знаешь Натали! В ней обычно мало ума находят. Любовь ли ей его дает, но невозможно держаться с бульшим тактом, умом, изяществом, чем те, что проявила Натали при нашем объясненье! Какую силу духа показала, когда я умолял ее презреть свой долг ради меня! |
| ГЕККЕРЕН |
Успокойся, Жорж, и с Богом! С нетерпеньем ждать будем возвращенья твоего! Удачи, дорогой!
|
| Свет прожектора переносится на судей – оба просматривают бумаги; 1-ый, насмешливо усмехаясь, обращается ко 2-му. |
| 2 СУДЬЯ |
Напрасно, уважаемый коллега, зацепку ищите в надежде хоть как-то оправдать поступок Геккеренов! |
| 1 СУДЬЯ |
А вы, любезный, забываете о роли – судьи! Да-да, судьи – не адвоката! |
| 2 СУДЬЯ |
В позорном этом деле решается не просто чья-то участь, но судьба того, кого по праву считают величайшим достоянием России – гениального Поэта! А это значит, что человек, которому доверено высокое, ответственное право судить, патриотом должен быть, дотошным следователем, защитником и обвинителем в одном лице, а уж потом судьей! |
| 1 СУДЬЯ |
Есть Высший Судия, а мы Его лишь слуги! |
| 2 СУДЬЯ |
А коли так – задача наша, всех вместе, как можно глубже проникнуть в Божий Промысел, чтобы приблизиться к ответу на вопрос: КТО ПУШКИНА УБИЛ?
|
| Занавес открывается. За рамкой картины – снова сцена в доме нидерландского посланника. Входит разъяренный Дантес. Геккерен и Полетика бросаются к нему. |
| ДАНТЕС |
Я ничего не смог у Пушкиной добиться. Её мои угрозы не сломили. Возмущенно отчитала меня и тут же уехала домой! |
| ГЕККЕРЕН |
Значит, никакой надежды? |
| ДАНТЕС |
Никакой! Я сойду с ума! |
| ПОЛЕТИКА |
Успокойся, Жорж! У меня чудесный план родился! Венские дипломы! Мы Пушкину пошлем один из них – о рогоносцах. Он взбйсится, устроит жене сцену. Несправедливость мужа её заставит утешения искать. А кто лучше её утешить может, чем ты?! |
| ГЕККЕРЕН |
Эврика! Вот уж поистине: Cherchez la femme! Браво, Идалия! Но кому поручим дело? Ни мне, ни Жоржу не пристало встревать в подобные афронты! |
| ПОЛЕТИКА |
(смеясь) Разумеется – себя не запятнаем! Жар чужие руки будут загребать! На эту роль годится кодло гусарчиков, что вьются вокруг вас. Придется раскошелиться, барон! |
| ГЕККЕРЕН |
Ради такого дела готов пойти на траты! |
| ПОЛЕТИКА |
То-то ж! Пригласите их на завтрак! Подпоите! Потом, уж невзначай, покажете им венские дипломы. Не сомневаюсь – шалунишки охотно включатся в забаву эту! Их хлебом не корми, лишь дай потешиться! На хлебе можно сэкономить, но без дорогих заморских вин не обойтись. |
| ГЕККЕРЕН |
Прикинемся, будто дипломы эти отправим многим рогоносцам, но отошлем их только Пушкина друзьям!
|
| Прожектор, высвечивающий фигуры тройки, гаснет. Свет направлен на 2-го судью. В это время на сцене появляются артисты мимоса в трико, только кокарды на голове выдают в них офицеров – дружков Геккерена и Дантеса. В руках у них бокалы. Их разговор исполняется речитативом на музыке |
| 2 СУДЬЯ |
Утро 3-го ноября. Завтрак в доме Геккерена. Прижимистый хозяин не пожалел для случая такого угощений дорогих и вин заморских.
|
| (Прожектор высвечивает веселящуюся компанию). |
| 1 ОФИЦЕР |
Господа, последний анекдот! Наш Пушкин оду написал. Министр Уваров в ней себя узнал и жалобу царю направил. И грозно молвил царь Поэту: Пасквиль сей недостоин таланта твоего! |
| 2 ОФИЦЕР |
И Бенкендорфу приказал расследовать сей случай. |
| 1 ОФИЦЕР |
Скажи мне на кого пасквиль? – сурово вопросил жандарм Поэта. |
| 2 ОФИЦЕР |
На кого? На вас! – улыбнулся Пушкин. |
| 1 ОФИЦЕР |
Как на меня? – воскликнул граф. – Да разве я дрова ворую и нянчусь с детками чужими?! |
| 2 ОФИЦЕР |
А Пушкин: -Значит не на вас! Но тот, кто в этом грешен, сам себя узнает в оде! (все смеются) |
| ГЕККЕРЕН |
Друзья мои, я шуточку припас! Сейчас я покажу вам кое-что...
(Уходит за сцену)
|
| 1 ОФИЦЕР |
Остйр Поэт, тут нечего прибавить! |
| 2 ОФИЦЕР |
Смельчага! Шпарит, без разбору!
|
| (Геккерен возвращается с пачкой дипломов). |
| ГЕККЕРЕН |
Вот, почитайте! (раздает дипломы) |
| 3 ОФИЦЕР |
(он брат Полетики – Александр Строганов – заранее подготовлен к этой роли, читает про себя один образчик) Ну и потеха! Командоры и кавалеры из Ордена светлейших рогоносцев его почетным членом предлагают избрать обманутого мужа! |
| 1 ОФИЦЕР |
А рогоносцев в Петербурге хоть отбавляй! |
| 3 ОФИЦЕР |
Хотя бы тот же остряк Пушкин! |
| 2 ОФИЦЕР |
Ну что ж, подшутим над рогатыми мужьями! |
| 1 ОФИЦЕР |
Изменим почерки и письма разошлем по адресатам! |
| 3 ОФИЦЕР |
Прекрасная идея! Эй, Жан, неси-ка нам бумаги и чернила!
|
| (Шумят, смеются, начинают переписывать диплом. Вновь раздается зловещий хохот Пушкина-Командора. Занавес закрывается.) |
| 2 СУДЬЯ |
В посольстве нидерландском имелись списки всех лиц, что приглашались на приемы, с подробным описаньем их адресов. С той же доскональностью указаны они на анонимных письмах, полученных друзьями Пушкина из карамзинского кружка. Точность эта – важная для следствия улика! |
| 1 СУДЬЯ |
Протестую! Это всего лишь домысел! Как утверждал князь Трубецкой, дипломы разослали многим петербургским рогоносцам! |
| 2 СУДЬЯ |
Во-первых, про других нам неизвестно. А во-вторых, ведь ни один из тех, что получил диплом, не числился в подобных. Ни Вяземский, ни Соллогуб, (с усмешкой) тем паче Лиза Хитрово! |
| 1 СУДЬЯ |
Продолжим же опрос свидетелей. Вызываю графиню Фикельмон! |
| (Входит Фикельмон) |
| 2 СУДЬЯ |
Дарья Федоровна, пожалуйста, представьтесь. |
| ФИКЕЛЬМОН |
(говорит с акцентом) Я, Доротея графиня Фикельмон, супруга графа Карла Фикельмона, посла австрийского в России. Фельдмаршалу Кутузову я внучкой прихожусь по матушке Елизавете Хитрово. Отец мой – прибалтийский граф фон Тизенгаузен – у дедушки был флигель-адъютантом. В бою под Аустерлицем мой папа́ смертельно ранен. А мне в ту пору был всего годочек... Так что, почитай, его совсем не знаю... |
| 2 СУДЬЯ |
Графиня, а Пушкина как хорошо вы знали? |
| ФИКЕЛЬМОН |
С ним добрые приятели мы были. Он часто посещал салон мой, но чаше у маменьки бывал. |
| 1 СУДЬЯ |
Что вам известно о письмах анонимных в его адрес? |
| ФИКЕЛЬМОН |
Перед дуэлью Пушкин захаживал к нам почти каждый день. Он очень изменился о ту пору. Как это по-русски говорится... (подыскивает слова) ... был не в своей тарелке. |
| 2 СУДЬЯ |
Говорил ли Пушкин с вами о Дантесе? |
| ФИКЕЛЬМОН |
О Дантесе избегал он говорить. |
| 2 СУДЬЯ |
О чем ж вели вы разговоры с ним? |
| ФИКЕЛЬМОН |
Беседовали о литературе, театре, российской жизни, политике – особо к европейской проявлял он интерес большой. Еще – о музыке. Сказать, что он ее любил, – слова пустые. Он понимал её, как может понимать лишь гениальный духом. Не раз мне говорил: музы́ка – самое высокое искусство, не стесненное словами и условностью других искусств. Полёт души свободной в бездонности духовной выси. Ведь сама душа поэта была музы́кой... |
| 2 СУДЬЯ |
(разнежено) Как хорошо о нём вы говорите... А муж ваш, граф Фикельмон, был тоже с Пушкиным на дружеской ноге? |
| ФИКЕЛЬМОН |
Граф Фикельмон ценил его талант огромный и уважал за ум недюжинный – глубокий и блестящий, за широкость взглядов и способность в суть явлений проникать. Мой муж считал, что Пушкин – самый великий поэт России. |
| 2 СУДЬЯ |
Как видим, не ошибся. |
| 1 СУДЬЯ |
(нервно) Простите, графиня, но я спросил вас об анонимных письмах! Откуда вам известно, что Пушкин получал их? |
| ФИКЕЛЬМОН |
От матушки моей Елизаветы Хитрово. Пушкин был откровенен с нею, посвящал её во все перипетии отношений с Дантесом и его отцом – приемным Геккере́ном. Маменька горячее участие в нем принимала. Опекала, своим сердешным другом называла... |
| 1 СУДЬЯ |
Вы утверждали, что анонимных писем было несколько, не так ли? |
| ФИКЕЛЬМОН |
Да, утверждала и продолжаю утверждать. Семейное счастье Пушкиных ру́шиться стало после того как чья-то подлая рука послала анонимно мужу ужасно оскорбительные письма. В них ему сообщались злосчастнейшие слухи, а имена его супруги и Дантеса соединены с иронией… столь горькой, столь ужасной… |
| 1 СУДЬЯ |
Из вашего ответа следует, что другие письма были иного, отличного от первого пасквиля содержанья. |
| ФИКЕЛЬМОН |
Да, ваша честь. История с дипломом была погашена женитьбой Дантеса на сестре Пушкиной Катрин. Однако после этой свадьбы Пушкин получил, по крайней мере, еще одно письмо. |
| 1 СУДЬЯ |
Вам известно, о чем оно? |
| ФИКЕЛЬМОН |
Анонимный автор пытался Пушкину открыть глаза на поведение Дантеса, который домогался по-прежнему его жены. Верно, теперь месье Дантес стал осторожничать и флиртовал ней... исподтишка, остерегаясь ревности своей супруги. |
| 2 СУДЬЯ |
Но ведь Пушкин жене верил! В письме последнем к Геккерену он пишет, что Наталья Николавна разочарована в Дантесе и ее чувство к нему теперь угасло в презрении спокойном и отвращении – вполне заслуженном! – к нему. |
| ФИКЕЛЬМОН |
Да, это так. Пушкин безгранично супруге доверял. Она ему сообщала всё и даже слова Дантеса... – ужасное неблагоразумье... |
| 1 СУДЬЯ |
Отчего же неблагоразумье? |
| ФИКЕЛЬМОН |
Коль женщина супруга уважает, то не должна подобными признаньями дразнить его. Но по своей наивности – вернее, необычайной простоте, не стеснялась с мужем спорить о невозможности подобной перемены в сердце Дантеса, чьею любовью дорожила, быть может, лишь из суетности одной. |
| 1 СУДЬЯ |
Из суетности?!! Но вряд ли это повод для второй дуэли! Неужели таким был кровожадным Пушкин? |
| ФИКЕЛЬМОН |
Не в этом вовсе дело – не в кровожадности, в чрезмерно обостренном понятье чести. Он был невольник чести, как о нем Лермонтов сказал – поэт не менее трагичный. |
| 1 СУДЬЯ |
(раздраженно). Оставьте Лермонтова, речь не о нем сейчас. |
| ФИКЕЛЬМОН |
Пушкина страшили не пересуды света, который, наблюдая драму из партера театра, отчетливо всё видел. Невинность Пушкиной не вызывала в высшем обществе сомнений. Но галерка, где помещались другие петербургские круги, для Пушкина была важнее. Ибо там были его друзья, сотрудники и, наконец, читатели его. Они-то, не разобравшись в сути драмы, считали жену Пушкина виновной и бросали в нее каменья. |
| 2 СУДЬЯ |
Какое образное объясненье! |
| 1 СУДЬЯ |
Благодарю, графиня, Вы свободны.
|
| (Фикельмон кланяется и уходит с авансцены. Туда тут же врывается княгиня Вяземская.) |
| ВЯЗЕМСКАЯ |
Ваша честь, позвольте мне дополнить! |
| 1 СУДЬЯ |
( с досадой) Что еще, княгиня? |
| 2 СУДЬЯ |
Прошу, княгиня, говорите. |
| ВЯЗЕМСКАЯ |
Геккерену досадно было, что сын его почти на бесприданнице женился. С дружками он – в отместку Пушкину – по городу стал оскорбительные сплетни о Наташе распускать. Они и приневолили её супруга спровоцировать Дантеса на дуэль. Но в этот раз он никому о ней ни слова... |
| 2 СУДЬЯ |
Однако, как нам известно, за два дня до поединка Пушкин сообщил о нем именно вам, княгиня. Почему же вы не уведомили мужа? |
| ВЯЗЕМСКАЯ |
Да, 25 генваря, Пушкин на моем на балу сообщил мне под секретом о дуэли. В тот вечер муж мой очень поздно домой вернулся. Увиделись мы с ним лишь к вечеру другого дня. Я сразу же ему сказала о решенье Пушкина стреляться. |
| 2 СУДЬЯ |
Преступно-легкомысленно, княгиня, ваше поведенье. Ведь вы считали себя ближайшим другом Пушкиных. Как поступил ваш муж, узнав об этом? Впрочем, давайте спросим самого его. |
| 1 СУДЬЯ |
Князь Вяземский, пожалуйте сюда.
|
| (входит Вяземский) |
| 2 СУДЬЯ |
Насколько мне известно, князь, не сделали вы никакой попытки предотвратить дуэль! Не уведомили царя, полицию. Друзей не всполошили. Удивительный поступок! Сознательное умолчанье? |
| ВЯЗЕМСКИЙ |
(молчит смущенно) Было слишком поздно... К тому же я не вхож к царю... |
| 2 СУДЬЯ |
Но вы близки с Жуковским, который как воспитатель наследника имел свободный доступ во дворец? |
| ВЯЗЕМСКИЙ |
(снова молчит) Не догадался... |
| 2 СУДЬЯ |
Не догадался?! А, может быть, не захотели? Как следует из вашей переписки с «Незабудкой», в то время вы беззаботно предавались светской суете – танцевали, флиртовали, веселились... |
| ВЯЗЕМСКИЙ |
Была пора балов. Я веселился, как и все... |
| 2 СУДЬЯ |
Причем тут все. Речь идет о вас – о друге Пушкина! Передо мной образчик вашего письма к той самой Незабудке – так, кажется, вы называли Эмилию Шернваль, что за графом Мусин-Пушкиным была?
(зачитывает отрывок из письма МусинойПушкиной)
«20 января. Бал у госпожи Сенявиной. Элегантность, изящество, великолепная мебель, торжество хорошего вкуса, щегольство, аромат кокетства, электризующего, кружащего, раздражающего чувства, все сливки общества, весь цвет его – все это придавало балу характер феерический...»
|
| ВЯЗЕМСКИЙ |
Ужели изыски стиля есть повод обвинять меня? |
| 1 СУДЬЯ |
Коллега, вы, в самом деле, увлеклись! |
| 2 СУДЬЯ |
(не реагируя на замечание, с пафосом) Не изыски стиля, а ваше легкомыслие мы осуждаем! Ведь в это время Поэт терзался, страдал и выхода из тупика искал! Вы, Карамзины, Александрина Гончарова, в том числе Жуковский благородный, еще десятки близких Пушкину людей все разом отвернулись от него, когда он так нуждался в дружеской поддержке! |
| 1 СУДЬЯ |
Протестую! Вы опять вступаете в роль прокурора! |
| 2 СУДЬЯ |
Ваша честь, позвольте еще раз напомнить: у нас задача общая – понять, кто в смерти Пушкина виновен! Князь Вяземский, что скажете в свое вы оправданье? |
| ВЯЗЕМСКИЙ |
(смиренно) Вы правы лишь в одном – все видели, как нарастает эта пагубная буря. Но Пушкину помочь мы не могли! Пушкин в последние три месяца стал просто невозможным. Дерзил, советам не внимал, цеплялся постоянно к Геккерену и Дантесу! Запрещал Дантесу посещать свой дом, хоть тот – теперь как родственник – имел на это право. Словно роковое предопределение судьбы стремило Пушкина к погибели... |
| 2 СУДЬЯ |
Состояние его легко можно понять. А вам особенно – как его другу. |
| ВЯЗЕМСКИЙ |
Мне, впрочем, как и всем, казалось, – Пушкин нарочно камуфлеты создавал. И я был вынужден... теперь я понимаю, как несправедливо это... был вынужден сказать Карамзиным: «Я закрываю свое лицо и отвращаю его от дома Пушкиных!» Повторяю: мы, друзья, не в силах были помешать дуэли. К тому же... как уже сообщила моя жена – Пушкин скрывал второй свой поединок.... |
| 2 СУДЬЯ |
Не кривите душою, князь! Преступно равнодушно вы наблюдали приближение трагической развязки. В этом смысле вы – соучастник преступленья! |
| 1 СУДЬЯ |
Протестую, коллега, вы снова за свое! |
| 2 СУДЬЯ |
Когда оно свершилось, Вас поразила не столь смерть Пушкина, сколь собственная в ней вина! Не так ли? |
| 1 СУДЬЯ |
Но князь ведь осознал свою вину, коллега! Во время отпевания Поэта в церкви князь на полу лежал ничком. Он каялся, винился... |
| 2 СУДЬЯ |
Что толку в запоздалом раскаянье! |
| 1 СУДЬЯ |
Князь Вяземский, вы с вашей супругой утверждали, что из друзей никто не знал о том, что предстоит дуэль. |
| ВЯЗЕМСКИЙ |
Не совсем так, ваша честь. Об этом знала и Александрин – сестра Натальи Николавны. Ей как другу Пушкин под большим секретом сообщил о намерении своем стреляться. Александрин ни с кем не поделилась этой тайной, даже с Натали... Как толковали в свете, у нее был с Пушкиным роман. Впрочем, я не верю этим слухам... |
| 2 СУДЬЯ |
(к князю Вяземскому). Князь, еще одна подробность – следствие нам показало, что в канун дуэли у Мещерской на балу вы видели, как Пушкин беседует с де Аршиаком, Дантеса секундантом. |
| ВЯЗЕМСКИЙ |
Да, видел и сразу подошел к ним. Но они тотчас прервали разговор. |
| 2 СУДЬЯ |
А вы ничем не выдали себя, что знаете о предстоящем назавтра поединке?! Вот тот момент, когда у вас была возможность попытаться предотвратить дуэль! Вы не воспользовались ею! Не побуждала ль вас к бездействию мысль Сальери: «Так улетай же! Чем скорей, тем лучше»? Пророческая мысль – предчувствие великого Пророка я слышу в ней! И смею утверждать: вы стали соучастником игры зловещей, что к гибели великого поэта привела! |
| 1 СУДЬЯ |
Нелепо обвиненье ваше! Мало ли о чем мог Пушкин с Аршиаком говорить! Он с приязнью к дипломату относился... |
| 2 СУДЬЯ |
Подозреваю, князь, вы... (ищет слово) недолюбливали Пушкина. |
| 1 СУДЬЯ |
Ошибаетесь! Князь Вяземский и Пушкин друзьями были! |
| 2 СУДЬЯ |
В том-то и загвоздка! Именно этот, казалось бы, не вызывающий сомнений факт отвергал все подозренья о соучастье Вяземского в преступленье! |
| 1 СУДЬЯ |
Возражаю! Выбирайте выраженья! За недоказанностью преступленья князя не можете его в нем обвинять! |
| 2 СУДЬЯ |
Я постараюсь доказать. Во-первых, сам Пушкин признавался самым близким и верным друзьям своим Нащокиным, что питает к вам, князь, неприязненное чувство – за неизбывное злословье ваше, за вечное стремленье напакостить ему. |
| ВЯЗЕМСКИЙ |
(с нарочитой беззаботностью) Верно, мы с Пушкиным всегда подтрунивали друг над другом. Но разве можно приятельские шутки злословием назвать? Тем паче стремлением напакостить?!! |
| 2 СУДЬЯ |
Вам факты надобны – извольте! Узнав о том, что он помолвлен с Гончаровой, небрежно вы заметили: «Какая чепуха! Красавица такая не может выйти за него!». Вы не могли смириться с мыслью, что неказистый, небогатый Пушкин «отхватил» столь лакомый кусочек. Когда ж его женитьба стала очевидной, вы желчно изрекли: «Пушкин первым делом постарается бедняжку развратить!» |
| ВЯЗЕМСКИЙ |
Ну, знаете, мало ли чего между собою говорят мужчины! |
| 2 СУДЬЯ |
Но о том же, пусть и не столь цинично, вы говорили женщине – графине Фикельмон: «В любви Пушкина к жене будет много тщеславия!» Признаться – не очень лестно сказано о лучшем друге! (с жаром) Зависть разъедала вашу душу, выливаясь ехидством бесконечным. |
| 1 СУДЬЯ |
(снисходительно, с улыбкой) Мал ростом, неказистый, небогатый – что из того? А его божественный талант, а слава первого российского поэта? Только за это можно полюбить! |
| 2 СУДЬЯ |
Согласитесь, что как поэт вы лучше, чем другие, понимали, сколь гениален Пушкин. |
| ВЯЗЕМСКИЙ |
Да, понимал и никогда не сомневался в этом! |
| 2 СУДЬЯ |
Ой ли?! Но продолжим. Вот факт второй вашей вражды с Поэтом – Польское восстание. Поэт был патриотом и в вопросе польском России интересы защищал. Вы ж слыли либералом… |
| ВЯЗЕМСКИЙ |
(с жаром) Верно, был я возмущен его позицией в вопросе польском! Стихи «Клеветникам России» и
«День Бородина»{*} огорчили меня – до глубины души! Власть, государственный порядок часто исполняют долг печальный и кровавый – обязанность у них такая! Но воспевать её – такой обязанности, слава Богу, у Поэта нет! |
| 1 СУДЬЯ |
Зависит всё от взглядов! О призвании поэта можно сказать иначе – прославлять отчизну! |
| ВЯЗЕМСКИЙ |
Мне понятно, отчего поляки ненавидят или, вернее, презирают нас… |
| 1 СУДЬЯ |
И отчего ж, по-вашему? |
| ВЯЗЕМСКИЙ |
Причин на то немало, но суть сокрыта в том, что в России поэту, даже как наш Пушкин, совсем не стыдно писать подобные стихи! |
| 1 СУДЬЯ |
А разве вам неведома любовь к отчизне?! |
| ВЯЗЕМСКИЙ |
К отчизне – да! Но не к царю! Пред ним, мне представлялось, Пушкин старые грехи заглаживал, словно стыдился вольнодумства юношеских дней своих. |
| 2 СУДЬЯ |
Пушкин спорил с вами, князь, но не злословил. Чего нельзя сказать о вас... Вы трубили о его «лакействе» направо и налево! |
| 1 СУДЬЯ |
Даже пытались очернить его в глазах Елизаветы Хитрово! |
| ВЯЗЕМСКИЙ |
Я рассуждал с позиций европейца! Посему и написал ей, что злополучные его стихи не обладают европейским свойством. |
| 1 СУДЬЯ |
Хитрово немедля показала письмо то Пушкину. |
| 2 СУДЬЯ |
И трещина, что появилась в ваших отношеньях, стала углубляться с той поры. Возник тот странный, дразнящий, неистребимый симбиоз – Ненависть – Любовь, где не знаешь какого чувства больше. |
| ВЯЗЕМСКИЙ |
(с иронией) Никак курс философии прослушали вы в Гёттингене!? Хоть я не «гёттингенская душа», но твердо знаю – в сердце у меня только любовь к нему жила! |
| 2 СУДЬЯ |
Я же утверждаю, что ваша ненависть убила к Пушкину любовь в вас! |
| 1 СУДЬЯ |
Коллега, подбирайте выраженья! |
| ВЯЗЕМСКИЙ |
Ненависть моя?! Неправда! До дней моих последних я Пушкина боготворил! |
| 2 СУДЬЯ |
Это чувство пришло после – люди охотно обожествляют мертвых! |
| 1 СУДЬЯ |
Ваше злословье, в конечном счете, до ушей его дошло. |
| ВЯЗЕМСКИЙ |
В свете злопыхателей немало! |
| 2 СУДЬЯ |
В их число включите и себя! |
| 1 СУДЬЯ |
(строго) Коллега, что за тон! |
| 2 СУДЬЯ |
А вы хотите, чтоб я миндальничал с пособником убийц?! |
| ВЯЗЕМСКИЙ |
Ну это уже слишком! Для обвинения такого улики ваши гроша медного не стоят! |
| 2 СУДЬЯ |
А вам нужны конкретные улики? Артефакты? Что глаз увидит, что потрогать можно иль языком вкус ощутить, как яд Сальери?! |
| ВЯЗЕМСКИЙ |
Куда вы клоните, любезнейший Судейский? |
| 2 СУДЬЯ |
Вам невдомек? Поймете скоро! А пока замечу: Пушкин не от вашей желчности страдал, а от свойственной великим душам скорби о несовершенстве человека! |
| ВЯЗЕМСКИЙ |
Мысль верная, но абстрактная весьма! (ехидно) Как может человек судейский судить об этом?! |
| 2 СУДЬЯ |
У судейских тоже есть и сердце, и душа, и разум! В то время я служил секретарем у Бенкендорфа. Все его бумаги проходили через меня. Чего греха таить – теперь могу признаться: памятуя о рассеянности шефа, я …изымал приложенные к донесениям крамольным стихотворенья Пушкина. Вот так сумел собрать немалую коллекцию автографов его. |
| ВЯЗЕМСКИЙ |
Похвально! Значит, воровали?! |
| 2 СУДЬЯ |
Коль вам угодно – пусть будет так! Но полагаю, Россия мне признательна за это. |
| 1 СУДЬЯ |
Теперь пора итоги подвести свидетельств ваших, князь. |
| 2 СУДЬЯ |
А точнее – соучастья в преступленье! Но какими бы словами мы ни пытались заклеймить его, прозвучат как звук пустой они пред мощью пушкинского обличенья того, чьим прототипом стали вы! В образе Сальери узнать себя нетрудно будет вам! Кстати, пьесу эту – как эхо ваших разногласий – Пушкин вскоре напечатал – в 1832-ом году! |
