|
| |
Отрывки из Дневника Долли - 1832 год
С. Мрочковская-Балашова
8 августа. Несколько дней назад холера снова появилась в Петербурге. Сначала она вспыхнула на кораблях, стоявших на рейде у Кронштадта. Оттуда перебросилась на Васильевский остров, а затем и в город, но пока не получила широкого
распространения. Позавчера, в воскресенье, состоялось нечто вроде народного гулянья в
Строгановском саду.1
Там у Голицыных2 большой красивый шатер, который они открыли для публики. Музыка,
кенкеты,*
танцы — одним словом, прелестное зрелище. Собралась толпа народа, и все это выглядело еще краше благодаря иллюминации китайскими фонариками. Всё, что хотя бы немного выходит за рамки типичной для здешних увеселений скованности, удивляет и
производит особенное впечатление.
Позавчера мы обедали у
Дюрэмов.**
Одна из его дочерей весьма миловидна и, кажется, унаследовала отцовский ум. <…>
15 сентября. 24 августа мы дали небольшой прием в честь Дюрэмов. Он весьма удался; через неделю Tante Бобринская последовала нашему примеру,
устроив очаровательный вечер, после которого Дюрэмы отбыли; их пребывание здесь было коротким3. Едва хватило времени, чтобы составить о них впечатление. И все же лорд Дюрэм оставил по себе репутацию остроумного человека, большого оригинала с грубоватыми причудами. Среди ходячих о нем анекдотов особенно забавна история о его пристрастии к охоте на кошек, которых он подстреливал из ружья прямо из окна. Как-то поздним вечером, услышав шум во дворе своего дома, он открыл окно и увидел рабочих, занимающихся очисткой канализационных люков. Возмутившись стоявшим во дворе зловонием, лорд Дюрэм вместо того, чтобы закрыть окошко и дать возможность ассенизаторам довершить столь полезное дело, решил немедленно прогнать этих грязнуль и, поступив, как с кошками, открыл по ним стрельбу. Они со всех ног бросились бежать, оставив канализационные люки открытыми и полный отходов двор. Можно себе представить, каким амбре наслаждался лорд Дюрэм! Леди Дюрэм видится
более кроткой, более покорной и меланхоличной, чем когда-либо. Их маленькие девочки
бесконечно
милы.***
Французское посольство образовало нечто вроде коалиции с английским; французы нигде не
появляются без англичан4.
Княгиня Белосельская устроила танцы у себя в Крестовском дворце5 — незначительный, серенький вечер, и Бог весть, почему я веселилась.
 Н.Н. Пушкина. Акварель худ. В. Гау, 1842-1843.
Была объявлена помолвка княжны Урусовой7, и новость эта как изумила одних, так и обрадовала других. Я ловлю себя на мысли, что я в самом деле плохой человек! Ибо даже известие о ее замужестве не приглушило моего беспокойства за Императрицу. Княжна Софи уверяет, что выходит замуж за Радзивилла потому, что любит его, притом уже четыре года! А в то же время мы были свидетелями довольно странных вещей! Как бы то ни было на самом деле, Радзивилл и княжна обожают друг друга и производят впечатление преисполненной взаимной любви пары, но всего три месяца назад мы наблюдали совсем иную картину! О помолвке оповестили в день водружения Александровской колонны. <…>
10 октября. После переезда в город наш образ жизни довольно монотонный, спокойный, и это меня очень радует. Еще не все общество возвратилось, и светская жизнь не вошла в норму, так что пока у меня немного обязанностей. Этот переходной сезон — единственное время года, когда чувствуешь себя свободной и независимой. Трижды в неделю ходим во Французский театр, после возвращения спокойно предаюсь чтению. Остальные вечера проводим в узком кружке у
Maman или у нас. В наш кружок
входят оба Виельгорских, Вяземский,
Медженис, Лубеньскийотец8, Марцеллин Любомирский9 — он уже
вернулся, Василенько Кутузов, Скарятин, Воейков10, часто Блудов, иногда князь Валентин Радзивилл11, Лагрене, а
также Марченко12 — протеже Maman, поскольку она пророчит его в женихи трем невестам
нашей семьи;******
Лили Захаржевская — она возвратилась окрепшей, посвежевшей, красивой и чудесной, как всегда.
Мари Пашкова перебралась в город, передвигается с трудом из-за
продвинувшейся беременности. Текла Шувалова13 приехала из деревни все такая же пышная. Лобанов14 вернулся из поездки еще красивее, элегантнее и кокетливее, чем прежде.<…>
Примечания и комментарии
*
Кенкет — старинная масляная лампа с
горелкой под резервуаром с маслом.
**
Английский
посол в Петербурге лорд Дюрэм.
***
От брака с
Луизой Елизабетт Грей лорд Дюрэм имел 5 или 6 детей, как
указано в его биографии.
****
Название г. Тарту
до 1893 года.
*****
Наталья Тизенгаузен – младшая
сестра Адель.
******
Долли имеет в виду свою
сестру Катрин, кузин — Аннет Толстую и Наталью
Тизенгаузен.
1 Строгановский сад расположен на Каменном острове вокруг дач Строганова. В двадцатых годах XIX века Строгановы открыли сад для народных гуляний. По их примеру и другие аристократы — Л.А. Нарышкин, Н.Б. Юсупов, Белосельские-Белозерские, Шуваловы — сделали свои сады публичными. Рядом со Строгановским садом находился один из 4х мостов, связывающий остров с Новой Деревней. Летом 1836 Пушкины снимали дачу на Каменном острове у Ф.И. Доливо-Добровольского, неподалеку от дачи, где жил граф Г.А. Строганов с женой. «У них на даче часто можно было видеть Пушкина, беседовавшего со стариком на балконе, со стороны сада. Фигура графа Григория с седыми вьющимися волосами, в бархатном длиннополом черном сюртуке, с добродушной улыбкой, невольно останавливала внимание гулявших в саду. Особенно когда вместе с ним был поэт» (Н.М. Колмаков. Очерки и воспоминания // Рус. Стар., 1890, т. 70, с. 671).
2
Василий Сергеевич Голицын, кн. (1794—1836), известный в обществе под прозвищем «Куличка», участник Отечественной войны 1812, флигель-адъютант, статск. советник, и его жена (с 1821) гр. Аделаида (Адель), или Аглаида Павловна (1799—1882), старшая дочь гр. П.А. и С.В. Строгановых, позднее кавалерственная дама ордена Св. Екатерины. «Богатые вельможи делали свои палатки из турецких дорогих шалей, в палатках на столах стояла роскошная трапеза, рядом помещались оркестры дворовых музыкантов» (Пыляев, с. 410).
3
Лорд Дюрэм был направлен в Россию с чрезвычайной миссией для изучения тамошней политической ситуации и, главное, с целью склонить царя принять английским послом в Петербурге дипломата Чарльза Джона Стрэтфорда-Каннинга, с 1852 виконта Редклифа (1786—1880), ― прежде посланника в Берне (1814―1820), Вашингтоне (1820―1824), пребывавшего в 1825 в СПб со специальной миссией, затем (1825―1828) посланника в Константинополе и позднее (в 1842―1845 и 1848―1858) там же посла. По окончанию первого мандата в Турции представил своему правительству обстоятельный доклад о положении восточных дел после Адрианопольского мира, в котором подробно анализировал отношения Турции и России. Министр иностр. дел Англии Пальмерстон, под впечатлением доклада Стрэтфорда, решил направить его послом в Россию. Началось долгое препирательство между Пальмерстоном и Николаем I по поводу личности Стрэтфорда, которого рус. царь решительно отказался допустить в Петербург из-за его антирусских политических тенденций. Николай даже заявил, что согласен дать Стрэтфорду самый высший из всех рус. орденов при условии, чтобы он «сидел дома и не приезжал в Петербург». Коса нашла на камень, и Пальмерстон, который, как утверждали его противники, состоял на жаловании у России, был вынужден подчиниться. Новым послом в Россию назначили Джона Дункана Блая, о котором Долли впервые упоминает в записи 21 июня 1833. Пушкин отметил в дневнике 2 июня 1834: «Государь не хотел принять Каннинга (Strangford), потому что, будучи великим князем, имел с ним какую-то неприятность».
4
В последней весьма ироничной ремарке отражена суть сложных политических отношений того времени, в которых, бесспорно, разбиралась Фикельмон. Вспомним рассказ Вяземского об атмосфере в салонах Долли и Е.М. Хитрово: «Вся животрепещущая жизнь европейская и русская, политическая, литературная и общественная, имела верные отголоски в этих двух родственных салонах». Успехи России в русско-турецкой войне 1828—1829, подавление Польского восстания укрепили ее международный авторитет. Англия и Франция объединились в усилиях подорвать это могущество. Первым камнем преткновения стали бельгийско-голландские отношения. Николай I настаивал на возвращении Бельгии под власть нидерландского короля, а когда Лондонская конференция признала независимость Бельгии, несмотря на сопротивление России, Пруссии и Австрии (вот поэтому Дюрэм из Петербурга тут же отправился улаживать отношения и с этими двумя странами), царь воспротивился возведению на новый бельгийский престол герцога Немурского, сына Луи Филиппа. Национальный конгресс Бельгии в июне 1831 избрал королем Леопольда Саксен-Кобургского, бывшего с 1807 по 1817 генерал-лейтенантом рус. службы. При определении голландско-бельгийских границ Франция пыталась выгадать для себя часть бельгийской территории. Министр иностр. дел Англии Пальмерстон оказал решительное сопротивление этому, не желая усиления Франции. Фр. посол в Англии Талейран неожиданно пошел на уступки, вопреки интересам своей страны. О причине удивительной «сговорчивости» Талейрана уже говорилось выше — он получил от короля Голландии Вильгельма I взятку в размере 10 тысяч фунтов стерлингов золотом. Блистательный князь ТалейранПери Гор вообще был
взяточником, он и раньше много раз выклянчивал деньги у Александра I. В 1832 Англия и Франция создали комплот, на который и намекает Фикельмон, для борьбы с Россией за сферу влияния на востоке. В это время велась война между Турцией и правителем Египта (с 1805) Мухаммедом Али-пашой (1769―1849). Николай I предложил султану помощь и направил рус. флот из Севастополя в Босфор. Франция и Англия пребывали в большой тревоге и через своих дипломатов в России, Пруссии и Австрии пытались остановить назревающий конфликт на Востоке.
5
Крестовский остров (в северной части дельты Невы) в начале 1710-х годов был подарен Петром А.Д. Меншикову, в 1714—1716 принадлежал сестре царя царевне Наталье Алексеевне. В 1731 пожалован Б.Х. Миниху, в 1740-х — Разумовским. В 1803 был куплен кн. А.М. Белосельским-Белозерским, который построил там прекрасный дворец и разбил вокруг него красивейший парк с беседками, арками, гротами, античными статуями. Дворцы на Невском проспекте и на Крестовом острове унаследовал сын Александра Михайловича кн. Э.А. Белосельский-Белозерский. Но бал, вероятно, был дан не его женой Еленой БелосельскойБелозерской, а старой княгиней.
6
Рейнгольд Эдуард Оттон Андрей (Андрей Иванович) Стакельберг, гр. (1797—1859 или 1869) — лифляндский помещик и ландрат. Возможно, находился в отдаленном родстве с бабкой Долли, Катариной Фридерикой фон Стакельберг. Первая жена Рейнгольда Андреаса —
Доротеа Элоиза фон Тизенгаузен умерла 9 июня 1825 от родильной горячки, оставив дочь Софию (род. 5.06.1825) – сведения получены от В. Бобылевой, соавтора «Эстонской Пушкинианы».
7
«Была оповещена помолвка княжны Урусовой» — чуть ниже Долли сообщает ее дату: день водружения Александровской колонны в СПб — 30 августа 1832. Царь или царица сами избирали супруга для
царской наложницы; после неудачной попытки выдать Урусову за своего племянника Павла Александрова, император, наконец, подыскал ей подходящую партию — кн. Леона Радзивилла (Льва Людвиговича) Радзивилла (1808—1884), сына
кн. Людвига Николая Радзивилла (1773―1830) от брака с
Марианной Водзинской (ум.1823), начавшего службу в 1825 юнкером в л.-гв. Гродненском гусарском полку, во время польск. восстания сражался против своих соотечественников, за что награжден российск. орденом и произведен в поручики, в 1832 назначен флигель-адъютантом Николая I, в 1849 за участие в подавлении революции в Венгрии получил чин генерал-майора, во время Крымской войны 1853―1856 командовал 6й легкой кавалерийской дивизией и за воен. заслуги в 1855 ему присвоено звание генерал-лейтенанта и генерал-адъютанта (чин Свиты императора). Женившись на фаворитке царя, Лев Радзивилл приобрел благосклонность Николая I и, пользуясь ею, сумел незаконным путем вернуть заложенные и перешедшие в руки других владельцев имения.
8
Томаш Анджей Адам (Фома Осипович) Лубеньский, гр. (1784—1870), генерал — сын гр.
Владислава Томаша Иосифа Генриха Феликса Любеньского (1758―1848) и
Теклы, урожд. Белиньской (1767―1810), поэтессы и известного драматурга; гр. Томаш с 1806 служил в наполеоновской армии, с 1807 командовал гвард. кавалерийским полком, в 1808―1811 участвовал во франко-испан. войне, с 1811 полковник, во время похода в Россию ― командир 2-го уланского полка, за боевые заслуги в 1814 возведен Наполеоном в звание генерала. После падения Бонапарта возвратился на родину и до 1816 командовал польск. стрелковой кавалерийской бригадой; выйдя в отставку, посвятил себя финансовой деятельности, в 1829 сенатор-каштелян, участник Польск. восстания, вице-президент Варшавы, затем директор почт и полиции и член правительственного воен. комиссариата, с фев. 1831 командовал повстанческой кавалерийской дивизией, в мае того же года назначен генералом дивизии, с 1 июня по 20 авг. ― начальник Генерального штаба повстанческих войск, командуя в течение одних суток
– 17 авг. 1831 польск. артиллерией и пытаясь с 3000 всадников снова занять Плоцкое воеводство. После поражения восстания был всемилостивейше прощен Николаем I и вместе с сыном включен в состав польск. делегации, прибывшей в столицу России. Через несколько лет гр. Томаш вернулся в Польшу, возглавив торговый дом «Братья Лубеньские и Ко». Как бывший генерал наполеоновской армии в 1858 получил звание командора французского Почетного легиона.
9
Марцеллин (Марцелий) Осипович Любомирский, кн. (1810—1866) — один из 4-х сыновей кн.
Юзефа (Иосифа Михайловича) Любомирского (1785—1854) ― генерала войск коронных, масона, основавшего в 1780 в своем имении Дубно Волынской губернии масонскую ложу, тайн. советника российск. службы, и его жены
Магдалены Рачинской (1765―1845); протоколист Мин-ва иностр. дел в звании камер-юнкера, впосл. сенатор, титуляр. советник.
10 Виктор Гаврилович Воейков (ок. 1813—1833) — выпускник Школы юнкеров, корнет, позд. прапорщик Преображенского полка; убит на дуэли в 1833 однополчанином прапорщиком Николаем Николаевичем Веревкиным, заядлым дуэлянтом, сыном московского коменданта Н.Н. Веревкина.
11 Анджей Валентин Радзивилл, кн. (1780—1838); сын кн. Михаэла Иеронима
Радзивилла(1744―1831) и Елены Пжездзецкой (1753―1821), родной дядя Леона Радзивилла, жениха Софии Урусовой; командор Мальтийского ордена и член административного совета в Царстве Польском.
12 Марченко Иван Аврамович (1807
―?) – камер-юнкер
Русского двора, поздн. дипломат; сын Марченко А.И и кнж.
Францишки Шуйской (ум. в начале 19 века), которая
считалась последней представительницей российского рода
Шуйских, хотя и происходила из польской ветви этого
рода. Осенью 1835 Марченко женился на
Екатерине Петровне Убри (1810-е годы―19.11.1902,
Катол.клд. на Выборгской стороне) – старшей дочери дипломата П.Я. Убри. О его предстоящей свадьбе Дантес извещает Геккерена в письме от 2 авг. 1835: «Из не столь грустных новостей сообщу, что Марченко женится на малютке Убри, причем весь свет, и мамаша в особенности, начинает находить, что барышня делает очень недурную партию» («Черная речка», с. 52). Комментаторы писем (В.Старк и С. Витале) считают, что речь идет о женитьбе Василия Романовича Марченко (1782―06.12.1840), действ. тайн. советника, гос. секретаря, управляющего делами Комитета мин-ров, члена Гос. Совета. При этом замечают: «Женился он вторично, от первой жены уже были взрослые дети». В следующем письме (без даты, но отнесенному составителями к сент.–окт. 1835) Дантес снова рассказывает Геккерену о свадьбе «нашего друга Марченко» (еще одно указание на приятельский круг вопросного персонажа!): «Вчера состоялась свадьба нашего друга Марченко, венчание было в Мальтийской церкви. Его жена католического вероисповедания.» Далее Дантес называет его имя - Жан (Иван) и звание – камер–юнкер («Черная речка», с. 74–76). Ни имя, ни его придворное звание не соответствовали сведениям о том Марченко, которого, к сожалению, ошибочно атрибутировали комментаторы: во–первых, В.Р. Марченко не был вдовцом – его жена Марья Осиповна, Шмидт по первому мужу – надвор. советнику Шмидту, в это время здравствовала – она ум. в 1858, а, во-вторых, в 1835 ему было уже 53 года – весьма солидный для той эпохи возраст, и просто невозможно представить, чтобы генерал, бывш. государственный секретарь (1830―1834), затем, с того же 1834, член Гос. совета, «почтенный и достойный» человек, как сказал о нем в своих воспоминаниях Греч, репетировал с молодежью кадриль, а затем исполнял этот танец на маскараде, но самое главное – чтобы водился с такой сомнительной компанией, как Дантес, Геккерен и их окружение. Известно также, что в 1840
супруги В.Р. и М.О. Марченко приобрели новую семейную собственность, записанную на имя его жены, – дом в СПб и 12 душ мужского пола (Шилов. Гос. деятели Российск. империи, с. 400). Таким образом, в 1835 Василий Романович ни в вдовцах, ни в разведенных не числился. Смирнова-Россет в мемуарах упоминает некоего Марченко, которому от матери – последней из Шуйских – досталось большое состояние (Воспоминания, с. 525). Именно это обстоятельство и делало его завидным женихом. На
что намекает и Дантес, говоря: «весь свет, и мамаша в особенности, начинает находить, что барышня делает очень недурную партию». Однако в прим. к мемуарам Смирновой-Россет он
был определен как Александр Марченко. У В.Р., согласно его послужному списку, был сын Александр (1816–1867), статск. советник,
жену его звали Марией Егоровной (ум. 15.04.1892). Сл-но, и его кандидатура не подходит на эту роль – в 1832, когда Марченко появился в салоне Фикельмон, Александру было всего 16 лет. Так что названный Дантесом камер-юнкер Иван Марченко (трудно представить, чтобы Жорж не знал, как зовут его «дружка», тем паче рассказывал каламбур, связанный с его именем), вероятно, является и персонажем дневника Долли. Возможно, он был племянником Василия Романовича, содействовавшего его назначению при дворе.
13 Текла Игнатьевна Шувалова, урожд. Валентинович (1801—1873), в первом браке кн. Зубова (жена светл. кн., генералфельдцейхмейстера
Платона Александровича Зубова (1767—1822) — бывш. фаворита Екатерины II), второй супруг — гр.
Андрей Петрович Шувалов (1802—1873), чиновник Мин-ва иностр. дел, церемониймейстер, обер-гофмаршал, президент Придворной конторы (1850), член Гос. совета (с 1857), впосл. оберкамергер Двора. Их дети:
Петр Андреевич Шувалов (1827―1890) ― будущий «любезный друг» Александра II, управляющий III отделением и шеф жандармов, яростный противник реформ 1860-х годов, который, в сущности, плел интриги против императора (царь, прозрев, отправил его в 1874 в почетную «ссылку» ― послом в Лондон);
Софья Андреевна (1829―1912) ― фрейлина, с 1850 жена
гр. Александра Алексеевича Бобринского (1823―1903);
Павел Андреевич (1830―1908) ― после окончания Пажеского корпуса сделал успешную воен. карьеру (генерал-адъютант, генерал от инфантерии, в 1895―1897 варшавский генерал-губернатор и командующий войск Варшавского воен. округа), а также дипломат (в 1885―1894 посол в Берлине и одновременно посланник при Мекленбург-Стрелицком и Мекленбург-Шверинском дворах), в отличие от старшего брата не только одобрял реформы Александра II, но и принимал деятельное участие в освобождении крестьян.
14 Алексей Яковлевич ЛобановРостовский, кн. (1795—1848), сын малороссийского ген.-губернатора, члена Гос. совета и обер-камергера
Якова Ивановича ЛобановаРостовского (1760—1831) и его жены Александры Николаевны, урожд. кн. Салтыковой (1764—1829); зачислен на службу юнкером в Моск. архив иностр. дел, в 1805 переведен в Коллегию иностр. дел, с 1812 служил в канцелярии Военного мин-ва провиантским комиссионером, а с 1814 в чине поручика вступил в действующую армию (сначала в Александрийский, а затем л.-гв. Гусарский полк), дошел в ее рядах до Парижа; был назначен адъютантом М.С. Воронцова, командовавшего оккупационным корпусом, который оставался во Франции до 1818; 1819 адъютант кн. П.М. Волконского. В 1821 пожалован во флигель-адъютанты, в 1823 произведен в полковники, 1826 — командир 2-го Сводного гвард. полка легкой кавалерии; участвовал в Русско-турецк. войне 1828—1829 на Балканском фронте, за отвагу во время осады Варны награжден орденом Св. Георгия 4-й степени и производством в чин генерал-майора; 1833 генерал-адъютант, 1837 генерал-лейтенант. Состоя флигель-адъютантом императора, он, кроме инспектирования войсковых частей, исполнял еще и особые поручения — организация помощи губерниям в связи с неурожаем, усмирение взбунтовавшихся крестьян, расследование хозяйственных злоупотреблений и пр. Долли нередко отмечала в
дневнике его продолжительные отлучки. А.Я. был женат на кн. Софье Петровне, урожд. Лопухиной
(1798—1825), умерла родами, оставив ему трех сыновей:
Петра (1820—1840), Николая (род. 1823) и
Дмитрия (род. 1825). Он, бесспорно, встречался с Пушкиным у Фикельмон, завсегдатаем салона которой стал после возвращения из армии, а также в светском обществе, например, у Олениных. Именно его предпочла Аннета Оленина Пушкину — ее увлечение красивым генералом совпало со сватовством за нее поэта. Об этом Оленина подробно рассказывает в своем дневнике.
|
|
|
|
|
